Не дура, но и не совсем пуля

(«нестандартное» метательное оружие в фантастике и реальности)
«…Наемники варвары, никудышные в рукопашном бою, но страшные вот так, на расстоянии, своими длиннющими духовыми трубками, стреляющими отравленной колючкой.»
«Дю Бартас покосился на тряпку, под которой лежала вынутая мною колючка, потер лоб, задумался.
— При зрелом размышлении, а также учитывая, что этот, гм-м, сарбакан, без сомнения, является оружием… Однако же, друг мой, насколько сие оружие благородно?
Я с трудом смог удержаться от улыбки.
— Касики, сиречь вожди племен, кои пользуются этими „дудочками“, еще полвека назад были возведены Его Католическим Величеством во дворянство. Так что в Новом Свете — это оружие рыцарей.»
А. и Б. Стругацкие, «Трудно быть богом» А. Валентинов, «Небеса ликуют»
Между прочим, достойный шевалье мог бы и не так глубоко задумываться. То есть «Графиню Монсоро» он по вполне уважительным причинам не читал (на дворе — середина XVII в.!), но очень модные в ней сарбаканы — не выдумка Дюма. И со времен описываемых в «Графине…» событий из моды они отнюдь не вышли. Ни в Европе вообще, ни во Франции.
«Духовое ружье» (сарбакан) было завезено в Европу еще в начале эпохи Великих географических открытий и сразу же стало любимой «игрушкой» самых разных слоев общества. Оно использовалось и для забавы, и для отработки навыков прицеливания, иногда даже — как средство тайной связи (пульки сарбакана порой скатывались из секретных записок, которые таким образом можно было беззвучно «переправить» в окно или прямо в руки адресату). Как развлекательно-игровой снаряд эта «плевательная трубка» бытует до сих пор, прежде всего — у подростков. У фантастов, как видим, тоже. Но все-таки мало кто из подростков, фантастов и любителей фантастики представляет ее возможности как боевого или охотничьего оружия.
Первое и главное. Почему-то все, ну прямо-таки все обожают стрелять из сарбакана колючками, сорванными со ствола ближайшей пальмы или ветки ближайшего куста. Напрасно! Надо делать очень ровную и чрезвычайно тщательно обработанную стрелку длиной сантиметров 20—30, толщиной — поменьше вязальной спицы, надо обматывать ее черенок близ середины специальным уплотнителем, чтобы как следует прилегала к стволу, надо кропотливо заострять наконечник, порой даже делать на нем надрезы перед острием, чтобы он обламывался в ране (ну и, соответственно, чтобы яд, скапливающийся прежде всего в глубине этих надрезов, без помехи мог делать свое дело)… Попроще, чем изготовление лучных стрел, но тоже целая история.
Разве что в мирах фантастики растут какие-то особо шипастые деревья или водятся звери с поразительно подходящими иглами (в таком случае они — и флора, и фауна — наверно, эти иглы во врага выстреливают: у просто «колющей» иглы, наподобие дикобразьей, форма и баланс не годятся для стрельного полета). Почему бы, собственно, и нет: тогда эти шипы вдобавок могут быть и изначально ядовитыми! Вот только не путайте эти миры с нашими реальными джунглями, ладно?
Хотя — вообще-то «снаряд» сарбакана может напоминать собой не спицу, а, извините за выражение, тампакс. Но это уже оружие исключительно «межчеловеческих» отношений, причем — только совсем ближнего боя, городского, даже скорее коридорного. Плотный короткий жгут волокнистого (не обязательно ватного) «тела», пропитанного ядом, — и торчащее из него тройное игольчатое жало в виде мини-остроги. Вот этот наконечник, разумеется, кованый. А стрела-спица обычно обходится без металла на острие.
…Это все еще «первое и главное». Переходим ко второму. В нашей реальности сарбакан отмечен, прежде всего, в индонезийско-малайском и пр. регионе — и в регионе южноамериканском. Сарбакан Старого Света чуть-чуть мощнее и удобней в обращении, потому что снабжен (ну, не всегда — но часто) раструбом-нагубником. Именно он-то и попал в Европу на еще только-только постсредневековом этапе. Современные читатели «Графини Монсоро», наверно, никак не могут понять: через какой раструб один из ее героев ухитряется издавать замогильные звуки, смущая королевскую душу. А это — именно воронка нагубника. В стреляющих бузиной или рябиной «харкалках» нынешних тинейджеров ничего подобного не имеется, но ведь они — деградировавший тип «оружия», для смертоубийства не предназначенный (и слава богу!).
«Боевой» выстрел из такого сарбакана осуществляется сильным и резким выдохом: не реберным, а диафрагмальным. По-индейски, без нагубника, стреляют иначе: следует плотно обжать его губами и закупорить отверстие языком, а затем мощным, но плавным выдохом (тоже за счет диафрагмы) до отказа надувают щеки — и за миг до этого самого «отказа» убирают язык.
(Вы, дорогой читатель, в отрочестве обходились без таких ухищрений? Но — спорим на что угодно! — вы из своей тогдашней «харкалки» ни одного конкистадора не застрелили, да и ягуаров, скорее всего, на вашем счету немного.)
…Пробивать броню из сарбакана, кажется, еще ни один фантаст не пробовал. А те же конкистадоры (доспехов у них, как помнят постоянные читатели, катастрофически не хватало) обычно норовили прикрывать себя и своих коней специальными «халатами», выкроенными из… одеял. Полной гарантии это прикрытие не давало, но все-таки позволяло сохранять немало «хитпойнтов». Правда, все же поменьше, чем в Diablo, где индейско-пигмейского вида дикарята (куда смотрят адепты политкорректности?!) бьют по вам залпами почти в упор, но ухитряются лишь минимально испортить самочувствие…
Но все-таки, если без шуток: какова боевая дистанция такой стрельбы?
Наиболее полные данные появились после того, как во время II Мировой войны американские и австралийские инструкторы проверяли возможность привлечения даякских племен Индонезии к партизанской борьбе против оккупировавших острова японцев. Даяки действовали, естественно, своим традиционным оружием, из которого в джунглевой войне лучше всего показали себя сарбаканы.
На расстоянии 20—25 м духовая стрелка уверенно поражала цель размером с апельсин, вонзаясь в нее достаточно глубоко. На дистанции порядка 35 м (а дальше в джунглях не стреляют) она пробивала армейскую униформу — но в том, собственно, не было нужды, так как меткость сохранялась достаточная, чтобы на выбор попадать в части тела, не прикрытые плотной одеждой.
Максимальная дальность выстрела не проверялась — и даяки, и инструкторы подходили к делу практически. Однако на расстоянии 10—15 см острейшая легкая стрелка гарантированно пробивала человеку грудную клетку, что в условиях джунглей могло обеспечить верную смерть и без применения яда, и даже без попадания в сердце. За последним дело бы не стало: на такой дистанции опытный стрелок попадал в… канцелярскую кнопку!
Вывод: на двойной-тройной длине трубки (чуть далее мы увидим, что это за дистанция!) уж одеяло-то стрела пробьет. Вот только сделать на такой дистанции боевой выстрел не всегда удастся. Разве что из засады…
А габариты охотничье-боевого сарбакана довольно солидные: 2-2,5 м в длину. Иногда он был снабжен даже прицелом и своеобразной мушкой (!), иногда — легким подсошником (!!). В совсем особых случаях «подсошник» мог быть и живым: тогда сарбаканом управляли вдвоем с «оружиеносцем», клавшим ствол себе на плечо или согнутую спину (!!!).
Обычно все-таки стрелок обходился без таких крайностей. Но за дудочку мощный сарбакан не выдашь! Тут даже от бесшумности выстрела (если честно — то далеко не полной) не так чтоб очень много проку в смысле маскировки. Имеется в виду, конечно, ситуация, когда кроме пораженной первым попаданием «мишени» в наличии есть еще и ее товарищи, вооруженные и готовые к бою. Если даже никто из этих кандидатов в новые мишени и не услышит на 20-35-ти метрах мощный «толчковый» выдох — а он звучит как приглушенный кашель, так что в шуме листвы, волн, копыт действительно может раствориться, — то все равно они способны задаться вопросом: отчего это во-он тот совсем не подозрительный прохожий вдруг совершенно непринужденным и естественным движением невинно поднес к губам абсолютно ничем не привлекающую внимания оглоблю в полтора своих роста?!
Не волнуйтесь, читатели: бывают сарбаканы и поменьше. И с тросточку, и со флейту. И даже с авторучку. Уверенно стрелять из них на десятки метров, пусть и немногие, я бы все-таки не рекомендовал, пробивать одежду толще рубахи — тоже. Но это — при наших легких! А кто может запретить фантастам (именно им!) ввести в действие существо с более высокими, чем у человека, «наплевательскими» способностями? Кто мешает сделать сарбакан вообще частью его организма? «Стрелы» в таком случае тоже могут быть его природным боезапасом — возобновляемым и самовосстанавливающимся, как иглы дикобразов, стреловидные перья стимфалийских птиц, чернильные «бомбы» кальмаров или… драконье пламя.
Умолчим в таком случае, через какое из естественных отверстий такого монстра эти боеприпасы будут выстреливаться. Вот хесотсан, порождение гаррисоновского «Эдема»: как бы полуживой — и притом действующий за счет горячих сжатых газов! — сарбакан; правда, именно у него шип вылетает как раз из… гм… Молчу, молчу — я ведь обещал!
А если серьезно — то у монстров-из-иного-мира могут быть и непредусмотренные нашей эволюцией естественные отверстия.
Если же яд все-таки не является продуктом чьей-либо жизнедеятельности — значит, он или магический, или неорганический. Это уже не для индейцев с даяками: тут подавай алхимию!
Кстати, стойкость таких ядов (за магические не поручусь, а…) куда выше, чем у кураре. Может, при попадании стрелы в руку или пятку они не свалят вот так сразу, за доли секунды (разве что именно в той пятке укрылась душа!) — но дело свое сделают, причем тоже очень быстро. Зато и «подзарядки» не требуют, т. е. высыхать на стрельных наконечниках могут без утраты боевых свойств. Соли свинца, сурьмы, меди, да и мышьяка, конечно; цианиды и роданиды (не обязательно калия — хоть той же меди)… Не всегда они водорастворимы, но даже в нашем мире довольно легко найти растворитель, чтобы приготовить жидкость-для-смазывания-стрел. А в фантастике — и того легче. Вон, полный арсенал: драконья слюна, орочья кровь, грифонье молоко…
* * *
«…Над ухом у Лефа что-то завыло — тонко, страшно, — и когда он оглянулся, втягивая голову в плечи, то оказалось, что это Ларда раскручивает пращу.
Вскрикнул воздух, раздираемый рвущейся на волю гирькой; под звонкий веселый лязг над головой бешеного взметнулось облачко глиняной пыли, и он медленно, словно нехотя, осел на колени, уткнулся лицом в траву, нелепо вывернув локти.
С какой-то пониманию недоступной тревогой смотрел Леф на его мучительно дергающуюся спину, гадая, сможет ли оправиться от удара казавшееся неуязвимым чудовище. Похоже, что нет, похоже, что уже ладится оно на Вечную Дорогу.»
Ф.Чешко, «На берегах тумана»
Чуть позже выяснилось, что тот удар не убил чудовище (оказавшееся, как выяснилось еще позже… закованным в стальные латы воином) — но контузил изрядно. Да, вполне реалистично: для каменного или керамического ядра «убойно» пробить даже бронзовые доспехи — нелегкая задача, тем не менее и одиночное попадание высокой меткости, и плотный обстрел вражеского строя способны нанести очень серьезный урон. Он порой даже может решить исход боя.
В античные времена пращники бывали и элитным войском, а вот в средневековье и/или фэнтези — не более чем вспомогательным. В постсредневековый (и, соответственно, постфэнтезийный) период праща использовалась крайне ограниченно: для метания ручных гранат, да и то к концу XVII в. гренадеры уже предпочитали делать это из специальных мортирок или просто рукой. Но… Хотите знать, когда «классические» пращники дали свое последнее из войсковых сражений?
Оказывается… в 1810—1811 гг., во время первой попытки Мексики выйти из-под власти испанской короны. Восставшие крестьяне (большей частью — «вчерашние» индейцы) на первых этапах успешно применяли это «родное» для них оружие против правительственных войск. При огромном численном преимуществе оно сразу обеспечило высокую «плотность огня», так как отпала нужда беречь боеприпасы (камни!), а эффективная дальнобойность в реальных условиях боя составляла те же десятки метров (максимум — около 150 м, но это уже не камнем, а специально изготовленным ядром; неприцельный бросок — еще на сотню метров дальше), что и у испанских мушкетов. Причем в тот уже бездоспешный период удар камня на десятках метров, даже на многих, выводил из строя гарантированно: чуть ли не как пуля!
Но решающее сражение при Кальдероне повстанцы проиграли. Во многом потому, что их цивилизованные белые руководители решили, будто все происходит очень уж «по-дикарски», — и, перейдя от исторической фантастики на индейские темы к реальности начала XIX в., превратили основную часть пращников в гренадеров, снабдив их большим запасом кустарно изготовленных гранат. В результате дальность и точность броска таким снарядом из пращи заметно упала, а убойный эффект, возможно, не очень повысился по сравнению с обычным камнем.
Братья-фантасты, учтите это! А то вы тоже что-то пренебрегаете пращой, забывая, что сильный пращник выстреливает во врага гирьку весом свыше 400 г, и на полусотне шагов попадает в глаз… ну не белке, конечно (белке таким снарядом можно попасть не в глаз, а сразу во все), но, допустим, быку. И убить быка он тоже способен, причем не только попаданием в глаз.
Да, между прочим: кроме классической ременной или веревочной пращи, есть и другие варианты, древковые и полудревковые. Собственно, можно метать камни и из петли, свитой на конце плети или кнута, — однако это скорее «оружие неожиданности». Оно порой эффективно — но поговорим о фирменных разработках.
Праща-ложка, например: некий посох или, в коротком варианте, облегченная палица с «ковшом», в который закладывается камень. Очень грозное оружие «последнего рубежа» перед вхождением в ближний бой; у египтян и кое-где в библейских краях плюс-минус бронзового века была распространенным оружием… десантников. Не совсем шутка: речь идет о мастерах штурма крепостной стены и первого, самого ожесточенного этапа осадной схватки. В фантастике этой пращи не помню, но большинство грамотных читателей с ней знакомы, хотя это знакомство остается тайной для них самих. Дело в том, что, видимо, из такого оружия был убит… Голиаф (интересно, считать его фэнтезийным персонажем или нет?): вот почему он обратился к своему юному противнику с издевательским вопросом — «Зачем ты идешь на меня с камнями и с палкою?..» Вроде не был писателем-фантастом — а все равно недооценил «десантный» тип пращи, из-за чего и вышел в тираж…
Есть еще и «фустибула» — промежуточный вариант между пращой ременной и древковой. Очень серьезная штука: управляемый двуручно шест с особой петлей, при взмахе «раскрывающейся» и выпускающей камень или ядрышко. Расстояние броска, пожалуй, больше, чем у пращи-ложки: на определенном этапе фустибуларии входили в штатный состав римской армии, отвечая за как-никак дистантный бой и действуя в промежутке между классическими пращниками и метателями дротиков. Ну, римские дротикометатели — отдельная история: и вооруженные легкими копьецами вспомогательные войска, и особенно легионеры с пилумами (тут вообще не все так просто, как кажется знатокам римского военного строя, — и уж конечно гораздо сложнее, чем представляется незнатокам). Постараемся ознакомить с этой историей и читателей «РФ», но — как-нибудь в другой раз.
У всех этих промежуточных конструкций, кроме совершенно очевидных недостатков (относительно малая дистанция «выстрела» и, наоборот, довольно большие габариты самого оружия), есть и ряд достоинств. Во-первых — на своей дистанции в немногие десятки метров оно действует отлично, сочетая большую силу броска со вполне достаточной меткостью. А если вести «огонь» по укреплениям или плотному построению врагов, как то обычно и бывало, — тогда можно и на многих десятках шагов действовать.
Во-вторых — приличная скорострельность. Нет, со своих 150 прицельных метров пращник, конечно, успеет дать несколько выстрелов, будет у него время и на маневр, и на взаимодействие с сослуживцами из других родов войск. Но когда до вражеских шеренг осталась всего пара-тройка дюжин шагов — то у него в активе окажется только один бросок. А у фустибулария — минимум два, причем первый он сделает не второпях. «И так семь раз», как в анекдоте, — потому что при таком раскладе метателям все-таки обычно удается «пастись» в штрафной зоне вокруг вражеского войска, особенно когда то уже сковано боем. Ну, а если ближняя схватка все же настигнет — то «древковая» праща тоже может послужить оружием, хотя бы в первые секунды, пока не выхвачен свой меч, не подоспела подмога… Особенно если древко комбинировано с неким острием или лезвием!
В-третьих — возможность использовать большие снаряды. Из ременной пращи тоже бьют порой и свинцовыми ядрышками или «желудями», причем вес их измеряется обычно в тех же сотнях грамм, что доступны и древковой, но тут снова встает дилемма «многие — немногие» (наконец-то речь не о дистанции идет!). А вообще-то рубеж в 1-2 кг, труднодостижимый для пращи, для фустибулы вполне преодолим. Вот как раз в таких пределах весят примитивные гранаты, в земной истории использовавшиеся почти исключительно при осадах и штурмах, т. е. бросок — по навесной траектории, снайперская меткость не очень нужна… Но праща для них малоудобна — а про древково-ременные устройства никто в реальности, скажем, «Трех мушкетеров» не вспомнил.
Может, в фантастике вспомнят?
* * *
«Один из стражников, отбиваясь от нападавших, заслонил ее спиной. Они так и остались стоять: копье, пущенное из пращевой метательницы, пробило медный нагрудник воина, пронзило его и Калецию и глубоко вошло в деревянную стену.»
Виталий Забирко, «Вариант»
Ну вот, все-таки не вспомнили. Мир Забирко почти римский — но когда в нем естественным образом начала возникать фустибула, авторское виденье вдруг «гибридизировало» ее с копьеметалкой. Как жаль…
Несколько слов о копьеметалке. Австралийский вариант деревянной копьеметалки (вумера) известен многим. В фантастике это, кажется, пока единственное ее проявление, не австралийское (что правильно: копьеметалки бытуют не только в стране кенгуру!), да еще под именем пращи; но реальностью оно проверено.
Судя по данным постоянно действующей группы экспериментаторов при Кембриджском университете, уже много лет работающих в русле такой междисциплинарной науки, как «культурная антропология», дальность полета копья — а вумера позволяет метать не только короткие дротики, но и копья свыше 3 м длиной, которые способны поразить цель, не отклоняясь, и сквозь сплетение веток кустарников или сквозь толщу воды, — не менее чем 150 ярдов.
Правда, на расстоянии свыше 30 ярдов такое копье сохраняло весьма неважную прицельность. Но вспомним: такие результаты показывает копьеметалка в руках университетского специалиста. Вот как описывает очевидец это оружие в руках охотника-аборигена, причем не в погоне за рекордом, а именно на рядовой тренировке:
«…Копья были очень легкие и удобные, с наконечниками, вырезанными в форме сердца. Не обращая на меня никакого внимания, он стал упражняться, метая копья в старый лист рифленого железа, прислоненный к дереву. Своими копьями он пробивал лист железа с расстояния в шестьдесят ярдов. Скорость была так велика, а траектория такая пологая, что наконечники проходили сквозь лист, не ломаясь. [2]
Я был поражен. Прежде я думал, что аборигены метают копье под углом вверх. А он держал копье на уровне уха, делал несколько резких взмахов, чтобы придать ему устойчивость, и метал прямо, как дротик. И копье летит в цель по такой плоской траектории, что его очень трудно увидеть, а о том, чтобы увернуться от него, не может быть и речи…»
Раз такая точность и сила достигалась на 60 ярдах (примерно 55 м), значит, и дистанция в 150 ярдов — не предел. Отличное оружие для охоты на драконов (вспомним, что говорилось об этом в мартовском номере «РФ»!). В «человеческих» боях оно все-таки уступает луку.
Но вообще-то метательное копье в них применимо. Нет, мы пока что, как и было обещано, говорим не о швыряемых рукой дротиках, а о неких устройствах для их метания. Это гибкие «тросики», с помощью которых тоже можно повысить силу копейного броска, причем копье в полете приобретает вращение, словно пуля нарезного ружья. Такими приспособлениями (они существовали в диапазоне от прикрепленного к копейному древку ремня до совершенно отдельного «хлыстика», даже снабженного легкой рукоятью) широко пользовались древние греки, ирландцы, викинги, некоторые племена индейцев и жители Полинезии… Очень подробное описание такой «гибкой копьеметалки» оставил Г. Форстер, участник второй экспедиции Кука:
«…Копьем житель Танны редко промахивается мимо цели, тем паче с небольшого расстояния. В этом ему помогает кусок веревки длиной 4-5 футов, сплетенной из древесного луба и имеющей на одном конце узел, на другом — петлю. Пользуются ею следующим образом. В петлю вставляется указательный палец, затем этим пальцем и большим берется дротик, а другой конец бечевки обертывается один раз вокруг древка дротика поверх руки. Теперь при броске дротик не может отклониться от данного ему направления, покуда с силой не вырвется из петли, которая остается на указательном пальце метателя. Я видел не один такой бросок, когда зазубренное острие дротика, брошенного с расстояния 30—40 футов, пробивало столб толщиной 4 дюйма».
Добавим, что несколькими строками ниже эти копья были охарактеризованы Форстером как «не очень прочные» и «тупые» (ведь их наконечники тоже вырезаны из дерева!). Что до дистанции, то спутник Кука наблюдал не просто рядовые, а тренировочные броски. А вообще-то даже средне тренированный копьеметатель способен послать такой «нарезной» (вращающийся) дротик на 75 м; при рекордных бросках копье и на расстоянии до 90 м сохранит способность попадать в цель!
А на какую дистанцию может метнуть такой дротик тролль — боязно и подумать. Чтоб не бояться, лучше сразу завербовать его в свой отряд драконоборцев в качестве гарпунера-дальнобойщика (извините за невольный каламбур). Тогда ваша «межрегиональная» группа получит хорошую фору перед конкурентами, которые выходят на монстров, имея в активе лишь человеческие мышцы и оружие…